Ростик: «Человек без увлечений — убогий человек»

Знамя Зенита, №3, 1995 г.

zz-1Еще не перенесена на бумагу вся доблестная история питерского фан-движения. Это — дело будущего (и, конечно же, дело «33»). Но пишущие фэны уже все в напряге. Например, Валера Сабонис трудится в поте лица над статьей, посвященной фанатским кличкам. Не пытаясь отбивать у Сабониса хлеб, заметим для непосвященных, что кличка — это второе имя фаната. Любопытная аналогия: рукоположенный в сан священник или монах получает новое (церковное) имя, а данное ему от рождения произносится вместе со словами «в миру — ...» Кличка фэна, наоборот, используется в его «миру», в фанатичной среде и сам по себе факт «крещения» говорит о том, что человек в этой среде принят. Ростислав уникальное явление на 33 секторе. Его кличка — «Ростик» — простое уменьшительно-ласкательное от полного имени. И тем не менее, фанатной средой Ростик «принят», и причем уже давно. Но не только кличка делает уникальной его фигуру: в общепринятом смысле Ростик — не улътрас.

 

— Традиционный вопрос: когда ты впервые попал на стадион?

— В 1980-м году. Была ничья со «Спартаком» 1:1, на матч я пришел сам. До этого играл в футбол во дворе — тогда все мяч гоняли во всех дворах. Мне было лет 12 (с отклонением в пару месяцев).

— Что тебя больше всего поразило?

— Полный стадион Ленина. И еще атмосфера всеобщего напряжения. Хорошо помню гол Герасимова. Потом, к сожалению, Шавло мяч сквитал. Я сидел недалеко от 6-го сектора. Тогда приезжали спартаковские фэны. Они мне запомнились — со стороны это выглядело красиво, зрелищно. В 80-м году я еще дважды был на стадионе, но уже на Кирова — на «Локомотиве» и на «Шахтере». Со следующего я года начал ходить регулярно на все матчи, и если не брать два года армии, то я пропустил в общей сложности не больше десятка игр. Хотя это, и естественно, что не пропустил.

— Ты понял, что это навсегда, на всю жизнь?

— Наверное, да.

— Но на каком-то этапе просто футбол перестал тебя привлекать, и ты пришел на 33-й сектор.

— Я был молодой, а молодых привлекает также зрелище. Сначала сидел на 47-м, потом потихоньку перебрался на 33-й.

— Почему не сразу?

— Так получилось — на 47-м у меня были знакомые. Но на свой первый выезд в 83-м на «Торпедо» Москва я поехал без этих знакомых, один. К грядке я не подходил. Потом был финал Кубка, в следующий раз, в 85-м — опять Москва, а в 86-м уже началось... Сколько у меня сейчас выездов, не знаю. Я их не считал и не считаю.

— Как тебя воспринимали «авторитеты фанатского дела»? Приходилось быть «обутым»?

— Морду набить могли. Относились соответственно — как к молодому. Но я не ездил вместе с грядкой, а встречался со всеми уже на стадионе. Потом, когда съездил несколько раз, начал путешествовать с мафией: если точно — после Тбилиси в 86-м, там было 27 человек. Но и то без особой охоты.

— Тебя не очень привлекает «ультрасовский» образ жизни?

— Меня вообще никогда не привлекали «ультрас»-идеи. Каждому — свое. Меня в первую очередь интересует игра, поэтому я никогда не напиваюсь на выезде — зачем, спрашивается, ехал? Не спать же на трибуне...

— Ты и в этом смысле — исключение из правила. Но тогда, по идее, ты должен общаться с людьми, придерживающихся схожих с тобой взглядов.

— Я общаюсь с теми, кто общается со мной. Чаще всего попадаю на выезда с Сапогом, с Левшой. Но вообще я в последнее время слишком редко бываю на выездах, чтобы такие вещи оценивать.

— Почему меньше?

— Во-первых, я повзрослел. Во-вторых, стало мало свободного времени. В-третьих — прошла бесшабашность. Хотя, наверное, это и называется «повзрослел» — уже нет такого, чтобы сорваться, куда-то поехать.

— А это не потому, что вплоть до недавнего времени у «ЗЕНИТА» был упадок?

— Нет, конечно. Просто я стал умнее.

— Обычно перестают ездить те, кто женятся. Но ты, насколько мне известно, не женат.

— В некотором смысле женатые — умнее нас. Даже не умнее — рассудительнее. Положение обязывает. Как появилась семья — так сразу и поумнел. Или повзрослел. Уходит все та же бесшабашность.

— Все же бытует мнение, что женитьба — главный враг фаната, что жена запрещает ездить и т.п.

— Как мне в свое время говорил женившийся Левша, «такие вещи оговариваются в брачном контракте». В моем случае, «ЗЕНИТ» не был ни преградой ни даже препятствием для того, чтобы я женился. Одно от другого не зависит.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом, что думают о фанатах окружающие?

— Отношение людей к нам зависит от того, что мы сделали этим конкретным людям — порадовали глаз игрой красок, навеяли приятные воспоминания о Питере, или обозвали, ущемили в чем-то их права — юридические ли, человеческие — безразлично. Но, по большому счету, отношение человека к чему бы то ни было, в том числе и к фанатам, зависит от того, как и насколько глубоко этого человек понимает жизнь.

— Многие, наши фэны сами про себя говорят: «Ну да, мы — ненормальные. Нормальный человек не поедет за пару тысяч километров ради полутора часов игры» А кто-нибудь из твоего окружения считает, что ты человек — с причудами?

— Каждый человек — с причудами, у всех есть свои странности. Человек, у которого нет увлечений — скорее он убогий. Ты сам как относишься к тем, кто собирает марки или целыми днями разводит кактусы? Людям, которые отдают большие деньги за клочок бумажки или колючку другого цвета?

— Абсолютно нормально.

— То есть так же, как и я.

— Но ведь времена меняются, увлечения проходят. А «ЗЕНИТ» для тебя остается.

— Это символ. Даже больше, чем символ — это как первая любовь. В каком-то смысле эта любовь — единственная. С годами в моей душе ничего не меняется, наоборот — единственная любовь становится сильнее.

— Бытует мнение, что увлеченному человеку жить проще. Сел в поезд, уехал из Питера и оставил дома свои дела, заботы и проблемы. Фактически — убежал...

— Ну нет, от проблем я не убегаю. Это только на первый взгляд увлеченному человеку жить проще. Наше увлечение — это наоборот лишние проблемы, да еще какие. Но это все должно быть в жизни. Кто-то из древних сказал, что человек должен знать что-то обо всем и все о чем-то. Можно сказать, что о выездах я знаю все или почти все. Теперь надо узнать все о чем-то. Сейчас я работаю и учусь в ЛИИЖТе, это уже расширяет круг моих проблем и уменьшает свободное время. Появляются новые планы...

— В них значится женитьба?

— Это может случиться совершенно внезапно. В жизни человека многое случается «вдруг», неожиданно для него самого...

— Как будто что-то тебя находит, да? Причем ведь так тебя может найти и любовь, и любимое дело, и доходное дело. Кстати, тебе не кажется, что одной из ошибок нашего фан-движения была попытка привнести в него деловые нотки? Помнишь Бублику давали деньги на выезды, платили зарплату, а в итоге — пшик.

— Эти вещи — лишний повод для ссоры внутри банды. Тот самый случай, когда ситуация ставит рамки вообще, в принципе, а не в конкретном случае. Любым делом можно заниматься либо «по зову сердца», либо за деньги. Я считаю, что в нашем случае все надо делать бескорыстно, хотя по нынешним временам это тяжело.

— Как бы ты объяснил упадок в фан-движении, переживаемый сегодня?

— По сравнению с 80-ми сейчас многое изменилось, не случайно такая тенденция замечена по всей стране. Другое время, другая игра, а у нас еще и команда играла плохо. Но я надеюсь, что это все пройдет.

— В стране или у «ЗЕНИТА»?

— И там и там.

— А что, по-твоему, есть предпосылки?

— Когда-нибудь люди поймут, что и политика, и бизнес — в том виде, в каком они сейчас существуют в России — это грязь. И люди обратятся к футболу. Если сравнивать футбол с нынешней жизнью в стране, то эта игра сама по себе чище среднего состояния. Другое дело, когда в игру лезет политика в том или ином виде — тогда и начинаются договорные матчи, сдачи игр, сплавление тренеров, и футбол пере стает быть самим собой. Я надеюсь, что у наших людей каким-то образом сумеет проснуться любовь именно к футболу, как таковому. Это заложено в самой игре.

— А в тебе заложено быть фанатом этой игры?

— Наверное, да.

— Каков же самый памятный выезд в твоей фан-биографии?

— Тбилиси—86.

— Почему именно он?

— Одно слово — «Кавказ». В этом слове — опять же заложена — целая гамма чувств. Ну и победа 1:0, Желудков забил со штрафного в девятку.

— Ты планируешь поездки заранее?

— Все получается спонтанно. Никаких правил, вроде обязательной покупки билета «туда» у меня нет.

— Существует ли в нашем фан-движении вещи, которые тебе не нравятся?

— Думаю, что нет. Жизнь надо воспринимать такой, какая она есть. Хотелось бы, конечно, чтобы народу у нас было побольше, чтобы банда была посплоченнее, чтобы стояли друг за друга — каждый за каждого.

— Безотносительно — авторитет, не авторитет, молодой — не молодой?

— Молодые фэны сами должны знать свое место. Хотя при этом ущемлять их не надо. Поставь себе на место мальчика, который в перт вый раз куда-то едет...

— Тем более, начитавшись в нашей газете про «обувалово»...

— Раз едет — значит у него уже есть в душе что-то, направленное на «ЗЕНИТ», какие-то ростки, которые могут превратиться со временем в любовь. За этими ростками нужно ухаживать. А сломать их проще всего...,

— Твои ростки уже превратились в самую настоящую любовь, не так ли? Могут твои чувства по отношению к «ЗЕНИТУ» как-то померкнуть, поблекнуть с годами?

— Думаю, что нет. Перейти в другое состояние — может быть, но померкнуть и поблекнуть — никогда.

В электричке Александров-Москва с Ростиком беседовал Слава-Капитан.

Знамя Зенита, №3, 1995 г.

Перевод в электронный вид - Дмитрий ("gamover") Евдокимов , Ксения ("Ксю") Лужкова, Максим ("Пацифик") Дукельский.

Категория: интервью

banner-shop