Николай Ларионов: "Я - счастливый человек"

Знамя Зенита, №2, 1995 г.

Досье «33»: Ларионов Николай Евгеньевич. Родился 19 ФЕВРАЛЯ 1957 года в г. Волхове. Играл в турнирах «Кожаного мяча», выступал за команду «Металлург» (Волхов) на первенство Ленинградской области. В «Зените» с 1975 г. 

Дебют: 12 апреля 1975 г. в матче «Пахтакор» (Ташкент) - «Зенит» - 3:0. Играл справа в полузащите и защите. 1975 -3 матча, 1976 (весна) - 3, 1976 (осень) - играл в дубле, 1979 – 29 игр, 2 гола, 1980 - 27 (3), 1981 - 31 (1), 1982 - 30 (3), 1983 - 26 (1), 1984 - 9 (2), 1985 - 29 (1), 1986 - 19,1087 - 14 (1), 1988 - 26, 1989 - 26. В высшей лиге 272 матча, 14 голов. 1991 - первая лига, 25 матчей, 1 гол, в 1977 - 78 играл за «Динамо» (Ленинград), в 1990 за «Кируну» (Швеция), в 92 - 93 - «вВК» (Финляндия). Чемпион СССР 1984, бронзовый призер 1980. Включался в 33 лучших: 1983 - N 2, 1984 - N 3, 1985 - N 2 на позиции правого защитника. Был капитаном «Зенита» в 1983 -1991. Выступал за первую и олимпийскую сборные СССР. Участник Чемпионата мира 1986 в Мексике.

— Среди "золотых" зенитовцев ты - один из тех, кого никто толком и не знает.

— Потому что я интервью раньше не давал, не считая «Смены». Меня Орлов сколько раз пытался вытащить на телепередачи, и все не получалось.

— У тебя есть какой-то печальный опыт общения с журналистами?

— Нет у меня никакого печального опыта, просто я такой "по жизни". Я люблю слушать, а говорю мало.

— Когда в твоей жизни произошло самое главное событие – когда ты стал чемпионом, когда пришел в «ЗЕНИТ» или вообще когда начал играть в футбол?

— Это все было поэтапно, и сказать о чем-то «главное» я не могу. Если бы я не пришел заниматься, я бы не попал в «ЗЕНИТ» и, возможно, чемпионом не стал бы.

 

— Перед тем как ты начал играть в «Зените», как ты к нему относился? Болел за него?

— Я болел за «Динамо» Киев. За «ЗЕНИТ» болел всегда, как за что-то родное, и еще любил киевское «Динамо». Мне нравился его стиль и сами футболисты Сабо, Мунтян, Бышовец. Как игроки они мне очень запомнились, вот я и стал за них болеть.

— А когда ты только пришел в «ЗЕНИТ», кто тебе запомнился из игроков?

— Когда я из Волхова приехал на просмотр мне запомнился только Казаченок. Он тогда и в основе играл, и в дубле на поле выходил.

— Ты в Волхове был нападающим. А кто решил, что ты будешь играть полузащитника?

— Юрий Андреевич Морозов поставил меня на место правого хавбека, и в этой позиции у меня стала лучше получаться игра.

— Чем был для тебя переход в дубль «ЗЕНИТА» по сравнению с «Металлургом»? Добавил нагрузок, еще чего-то?

— Это просто совсем разные вещи. Я почувствовал, что началась профессия. Хотя у нас тогда не было принято произносить слово «профессионалы», все равно это был профессиональный вид спорта.

— Когда ты пришел в «ЗЕНИТ», тебя кто-нибудь опекал?

— К новичкам все относились хорошо. У нас не было такого «Ах, ты с Волхова приехал, давай делай то-то и то-то...» Помогали освоиться.

— То, что Морозов стал брать в «ЗЕНИТ» только своих, ленинградцев — это создавало в команде какое-то особое чувство?

— Да, это было приятно, но это не значило, что если ты приезжал в Ленинград откуда-то, то становился чужим в команде. Вот Бирюков приехал из Орехово-Зуево, он не ленинградец, но сразу стал своим. Он для команды выкладывался — а это значило, что он выкладывался и для города, и для всего ленинградского футбола, для «Зенита». Хотя, наверное, мог бы играть в более оплачиваемой команде. А он все равно остался у нас...

— Когда выиграли бронзу в 80-м Морозов, с начала сезона ставил задачу войти в тройку?

— Задачи войти в тройку в начале сезона нам никто не ставил. Единственное, что нам говорил Морозов — что с этим составом мы должны быть в шестерке, или в пятерке. Все возникло по ходу дела. Можно же ставить задачу и на первое место, а как потом пойдет? Когда заиграли, вышли на 4-е, на 5-е и прикинули по раскладу, с кем осталось сыграть, то поняли, что мы можем. Ближе к концу сезона задача уже поставилась сама собой. А в начале сезона такие разговоры вообще смысла не имеют. Команда может стабильно входить в тройку, но получат три ведущих игрока травмы — и все, команды нет, как это случилось в начале нынешнего чемпионата со «Спартаком».

— Помнишь, как тебя пригласили в 1-ю сборную?

— Я узнал об этом буквально за неделю. Мы играли с Киевом на кубок, выиграли 3:1. И Юрий Андреевич Морозов мне сказал: «Ты едешь во Францию с первой сборной». Я удивился, не поверил, но оказалось все это правда. Сначала ведь было приглашение в олимпийскую сборную, мы ездили в Кувейт вдвоем с Желудковым. Тренером был Сальков, и когда у него Лобановский спросил, кого он может порекомендовать, он порекомендовал меня.

Какие впечатления у тебя остались от Лобановского?

Профессионал в своем деле.

Как тебя приняли в сборной? Это ведь был слаженный коллектив, а ты из «ЗЕНИТА» один?

— Такого, чтобы кто-то меня принял как-то не так, не было. Приняли хорошо.

А как же потом в игре с Тбилисцами травма, которую тебе нанес Сулаквелидзе?

— Это было чисто игровое столкновение. Потом отношения с ним были нормальные, в том числе и в сборной.

— Он извинялся?

— А чего извиняться? Я тоже, может быть, кого-то где-то задел когда-то. Футбол, такая игра. Хотя конечно, в 84-м хотелось помочь ребятам и на скамейке сидеть было тяжело, хотелось поскорее выздороветь.

— С кем ты дружил в «ЗЕНИТЕ»?

— С Желудковым. Но в принципе у нас в то время вся команда была очень дружная.

Николай, если бы ты был на поле в финале Кубка в 84-м? могло бы что-нибудь измениться? Могли, бы выиграть?

— И без меня должны были выигрывать... Ты так меня спрашиваешь, как будто я какая-то звезда, как будто я — Пеле. Если б я вышел... Я не знаю, что было бы, если б я вышел.

— Ну, как же не звезда? А в сборную Лобановского ты попал, когда сняли Малафеева? Там не киевляне были ведь только ты и Алейников.

— Это счастье... Случай какой-то.

— Какой же случай, одиннадцать человек, играли за всю страну.

— Если бы тренером был не Лобановский, а другой человек с другим видением игры, возможно я бы может никогда и не играл. Просто у него есть своя линия , и он под него подбирал людей.

— Давай вспомним Мексику, тот замечательный матч с Венгрией, твой проход по краю... Тебе психологически было тяжело? Какие-нибудь «гири на ногах», «чемпионат мира, я выхожу за сборную, страны»?

— Это все было за два дня до игры. У нас был товарищеский матч, там предварительный состав уже играл. Я почувствовал, что буду в основе и вот тогда началось все прокручиваться в голове «как я отыграю, как, что...» Но потом, на поле,— это все куда-то уходит.

— Были ли у тебя, с кем-то в сборной особенно близкие отношения?

— Особо близких не было ни с кем, со всеми ровные. Мы и сейчас где-то с кем-то встретимся, отношения — самые теплые и дружеские.

— «Динамо» в 80-м у Лобановского было слаженной командой, выиграло Кубок Кубков. Тебе не казалось на поле, что к тебе как-то не так относятся, что ты чужой в их игре?

— У меня была своя, конкретная задача — что мне говорил тренер. Я должен был ее выполнять и все. Каждый выполнял свою установку — что он должен на этом месте делать. Самодеятельности у Лобановского особой не было.

— О том чемпионате мира какие у тебя еще воспоминания? Кто понравился из игроков команд, соперников?

— У меня было бы больше впечатлений, если б я смотрел его по телевизору. Потому что когда мы там жили все, было посвящено тому, чтобы играть. У нас было столько всего — теоретические занятия и т.д. и т.п. Посмотреть чемпионат я смог только когда мы проиграли Бельгии и я приехал сюда, в Ленинград — 1/4, 1/2 финала и финал. А в самой Мексике даже на это не было времени, все отдавалось подготовке к игре. Мы просматривали только видеозаписи игр соперников, французов, например. 

— Ты ведь с Бельгией не играл?

— Да, я накануне игры с бельгийцами получил травму на тренировке.

— Тогда в Ленинграде многие говорили ,что если бы играл Ларионов, то этих двух злосчастных голов не было бы.

— Если бы я играл, может быть, их бы шесть было, кто знает?

— В другие команды тебя когда-нибудь звали?

— Нет. Знали, что из «ЗЕНИТА» я никуда не уйду. Даже к Лобановскому.

— А когда обыгрывали киевлян, какое было чувство?

— Хорошее чувство. Правда, это редко бывало.

— Николай, а были команды, на которые команда настраивалась по-особому, например «Спартак»?

— Нет, особого какого-то настроя ни на кого не было. Я такого не помню.

— Если говорить о других городах, то где было приятнее играть в плане стадионов, атмосферы?

— Приятно играть, когда полные трибуны: даже не смотря на то, что болеют против тебя, чувствуешь атмосферу стадиона.

— А когда весь стадион вздыхает в такт действиям чужой команды?

— Об этом надо было спросить меня лет 10 назад, я уже забыл, как это, когда стадион вздыхает... Сейчас уже не вздыхают.

— А другие страны?

— Не знаю... Я даже не могу сказать, сколько было зрителей на стадионе, когда мы играли с Венгрией на чемпионате мира. Я даже не смотрел на трибуны. Я не слышал ни зрителей, ничего. Мне надо было играть. Это когда уже ты поопытнее, можно поднять голову и посмотреть куда-то кроме футбольного поля... А когда я попал первый раз играть на чемпионате мира, для меня ничего не существовало. Я вышел делать то-то и то-то, выполнять тренерскую установку. И я не знаю, был народ на трибунах или нет.

— Когда ты забил гол португальцам, тебе как-то отмечали после матча?

— Я тот гол помню плохо. Помню, что добежал и ударил, и потом что-то все запрыгали...

— А гол «Шахтеру» в СКК?

— У нас в кафе «ЗЕНИТ» есть кассета «Золото ЗЕНИТА», я ее смотрю и вспоминаю события тех лет, в том числе и этот гол. Но, по-моему его забил не я. Это какой-то худенький молодой человек, я им быть ну никак не мог.

— Как ты думаешь из того «ЗЕНИТА» можно было кого-то еще взять в сборную? Бирюкова, например?

— Бирюков, я считаю, был в то время лучший вратарь. Он и был признан лучшим в 1984 году.

— Почему же Лобановский и Малофеев предпочитали Дасаева?

— Не могу сказать, это у них надо спросить. Я не могу объяснить, почему тренер ставит одного и не ставит другого. Это только сам тренер может сказать, почему. В то время Бирюков был действительно лучше всех. Но нас 11 человек, а вратарь — 1. Может быть, больше доверяли Дасаеву, потому что у него больше опыта. У Желудкова большие шансы были играть в первой сборной, но, повторяю, все решает тренер. Это как и основной состав на игру — тренер видит, кто лучше, кто больше подходит для решения задач, стоящих перед командой.

— Ты сейчас смотришь футбол? Итальянский, наш, Еврокубки? Кто тебе нравится из команд? Из игроков?

— Из наших — «Спартак-Алания». У них действительно поставлена игра, это чувствуется,они знают, что они делают. Из футболистов, я никого не могу назвать, кто бы мне нравился. В «ЗЕНИТЕ» - Сергей Дмитриев.
 
— А в итальянском чемпионате?

— Я сейчас назову фамилии, которые всюду и везде звучат. Зачем их перечислять? Баджо и все другие... Из команд итальянского чемпионата больше других мне нравится как играет «Парма».

— Вы были чемпионами Союза, когда многие из команд имели свое лицо. Как ты считаешь, чемпионство в нынешнем российском первенстве можно сравнить с вашим?

— Я думаю, что тогда было тяжелее.

— А когда на Кубок Чемпионов в 85-м проиграли финнам, это было очень обидно? Почему вы проиграли?

— Там была грязь, ужасное поле, но главное — у нас просто не пошла игра. Да еще и опыта все-таки такого не было, Дрезден в 81-м не в счет... Но подробностей вспомнить не могу. Мы много проигрывали игр, а если б знали, почему — не проигрывали бы в следующей.

— Какое из поражений самое обидное?

— За сборную — с Бельгией, за «ЗЕНИТ» — с «Куусюси».

— А самая памятная победа?

— Не знаю... выигрыш у любого соперника запоминается, настроение другое. А когда проигрываешь, хоть «Спартаку», хоть кому — горечь все равно остается. Победа, пожалуй, самая памятная — когда Желудков забил Дасаеву два гола, я сидел на трибуне, смотрел, на душе было здорово. В расчет нас в тот сезон никто не ставил, а мы взяли и победили 3:2. В итоге эти два очка все и решили.

— Когда возникла уверенность, что станете чемпионами?

— После побед над «Торпедо» в Москве и над «Днепром» в Днепропетровске. Тогда уже все начали считать очки.

— Николай, что для тебя значило быть капитанам в той команде?

— Повышенное чувство ответственности. Если выходишь на поле и надеваешь повязку, то ты должен своей игрой показывать, что ты — капитан. Еще приходилось решать какие-то игровые вопросы, с тренером и т.п.

— Было бы трагедией, если бы вы в 84-м заняли 2-е место?

— Думая, что да, было бы. Я уже не помню, кажется, нам можно было вничью играть, последний матч, и все равно мы становились чемпионами. А если бы проиграли — конечно была бы трагедия. Когда весь народ пришел и скандировал «ЗЕНИТ — чемпион»...

— Если бы у тебя была возможность уехать за границу в 86-м, 87-м году, ты бы уехал?

— Здесь много всяких нюансов... Уехать можно, но чтобы там играть, надо знать язык.. Хоть какой-то, чтобы тебя понимали, сейчас уже все об этом говорят. Я, когда приехал в Финляндию, хоть и выступал за команду 2-го дивизиона, поступил на курсы и через три месяца уже как-то мог объясняться.

— Там знали, что ты играл за сборную СССР?

— Конечно. Газеты сразу об этом написали, это было очень важно для клуба в плане рекламы.

— Местные игроки отнеслись к тебе с уважением, или нужно было что-то доказывать?

— Все равно нужно было доказывать, всегда надо доказывать кто ты есть. Если ты приедешь, сыграв 20 лет назад на чемпионате мира, это не значит, что ты будешь все время в основном составе. Все надо подтверждать, доказывать своей игрой, что тебя пригласили не напрасно.

— Как получилось, что вы с Желудковым вернулись к Морозову в «ЗЕНИТ»?

— Морозов опять возглавил команду, и у него было желание вернуть "ЗЕНИТ" в высшую лигу. И шансы у нас были, но опять-таки пошли различные нефутбольные дела, всякие заморочки. Он позвал нас, чтобы мы впятером помогли молодым ребятам, которые и сейчас еще играют. Они были еще совсем молоденькие, по 17—19 лет. Но — не получилось.

— Нефутбольныедела – это деньги?

— Да, были финансовые сложности...

— Был момент, когда ты закончил играть, и полтора года не работал. На что ты жил это время?

— Я жил на то, что я перед этим играл два года в Финляндии. Вот что я заработал там — на это и жил.

— Не возникали мысли вернуться в футбол, хотя бы в мини?

— Я пробовал играть, но это совсем другой футбол. Матчи проходят на жестком покрытии, а у меня два колена прооперированы, я просто не смог. Я, потренировался, неможно проиграл, и стало ясно: одну игру я могу отыграть, а потом колени начинают болеть. А в минифутболе не так, как в большом — отыграл и неделю пауза, там тур идет неделю, каждый день играют... То есть играть мне не дали мои старые болячки.

— А по 2-й, по 3-й лиге?

— Мне уже было 37. О чем тут можно говорить?

— Если бы не было той травмы от Сулаквелидзе?

— Все равно время берет свое. Я и так задержался... Я в «ЗЕНИТЕ» закончил играть в 34 года, это уже много. В принципе, конечно, можно было бы, но травмы стали мучать - колени, мышцы начали рваться. Врачи сказали, что это все идет от спины — что-то там с позвоночником, защемления, диски и т.п.

— Я те времена, когда вы играли, кто-нибудь из ребят задумывался о будущем, о том, что придется что-то делать после того, как закончишь играть?

— Все учились, значит, готовили себя к дальнейшей жизни, на тренерскую... Но как потом у кого получилось... Может, ты себя готовил в тренеры, а жизнь повернулась так, что ты стал бизнесменом.

— Кто-нибудь из ваших ребят добился сейчас успеха в бизнесе? Есть такие про кого можно сказать модное словечко «упакован»? То есть, у кого-то есть машина, квартира, дело, которое ему приносит доход?

— Если машина есть, это еще не значит, что он «упакован». Раньше машина что-то значила, сейчас нет. А ребята — большинство играет. Кто в мини-футболе, Желудков и Давыдов — в Финляндии.

— Есть такие, кто не устроился в этой изменившейся жизни?

— Я такого сказать не могу.

— Как ты стал директором кафе «ЗЕНИТ»?

— Мы с Костей Борцовым раньше друг друга знали — еще с тех пор, когда он ездил на игры. У нас был турнир в мини-футбол, назывался «ЗЕНИТ-84», он проходил в Можайске. Там мы познакомились с Борцовым ближе, я ему рассказал о своих проблемах, а у него была мысль открыть зенитовское кафе, чтобы это было для фанатов, чтобы они могли здесь собираться. Костя мне предложил с ним сотрудничать, и я согласился.

— Ты считаешь, что кафе выполняет свою «сверхзадачу» — чтобы здесь собирались люди, связанные с футболом, болельщики?

— Думаю, да. Приходят ребята даже сами нам говорят: «Хорошо, что есть такое кафе, где мы можем посидеть, собраться и поговорить о «ЗЕНИТЕ», не где-то там... Это действительно для них, для вас то есть, оно, всем болельщикам «ЗЕНИТА» как бы родное.

— Вы сейчас встречаетесь, ребята из того состава?

—Мы играем за ветеранов на город и теперь стали встречаться больше. Раньше каждого донимали свои проблемы. Когда открылось кафе, стали сюда приходить. Садимся, вспоминаем...

— Для Ларионова-футболиста возможна такая ситуация, что ты можешь играть — и не выходишь на поле?

— Этого никогда не было и не будет. Была ситуация, когда я не мог играть, и не выходил, это - да.

— Когда ты впервые увидел зенитовских фанатов?

— По-моему фанаты у «ЗЕНИТА» были всегда.

— Приезжая в другой город, вы искали взглядом наши флаги?

— А там и искать не надо было. Слышно сразу. Играть было намного приятнее.

— Как относились к фанатам ребята в команде?

— Были моменты, когда мы помогали решать фанатам какие-то проблемы. С проездом, например — у фанатов всегда проблемы с проездом. После игры с «Жальгирисом» в 83 году мы брали их в купе, что бы как-то провезти. Относились все хорошо, по-моему. Вообще-то надо у команды спросить, как ребята сами думают.

— Ты считаешь фанатов полноправными болельщиками, или по-твоему было бы лучше, если бы они больше смотрели футбол и меньше пили водку?

— Я вижу, что они приходят на футбол и очень искренно поддерживают свою команду, а пьют они или не пьют — этого я не знаю.

— В какой степени по-твоему, верно выражение, что футбол — игра для зрителей?

— Это так и есть. Мы действительно играли для зрителей. А для кого мы играли? Мы выходим, нам платят деньги,— для того, чтобы мы доставили удовольствие зрителям. Очки само собой, но люди же приходят, смотрят...

— Ты считаешь себя счастливым человеком?

— Да.

— А момент наивысшего, счастья, это — чемпионство?

— В моей жизни много счастливых моментов. Родилась дочь, это счастье? Счастье. Стал чемпионом — тоже счастье. О счастье ведь как сказать можно? Не умер — тоже счастье... В спортивной жизни — это когда мы стали чемпионами и когда я попал на чемпионат мира. Я не знаю, счастье это или нет — просто были большие эмоции. 

— Когда ты уходил в сборную, тебе завидовали в команде?

— Не знаю, это никак не чувствовалось. Ничего такого, когда я вернулся, не было.

— Сейчас у пацанов, которые начинают играть может быть такая мечта: я буду играть, поеду за границу, получу там много денег... У вас же не было такого стимула.

— Если человек любит футбол, от он будет играть без всяких стимулов. Мы — играли. Условий никаких не ставили, играли - и все. Может, мы думали, что футбол будет продолжаться без конца, что игра для нас так никогда и не закончится... Мы просто играли — за идею, за город, за команду «ЗЕНИТ».

Беседу вели Михаил ГРИГОРЬЕВ и Борислав МИХАЙЛИЧЕНКО

Это интервью - первое в задуманной нами рубрике. Мы надеемся и дальше встречаться с игроками золотого состава «ЗЕНИТА», с ветеранами футбола, выступавшими за наш клуб в разные годы. Мы не исключаем и того, что под этой рубрикой будут публиковаться интервью с игроками сборных команд страны, никогда не игравшими в «ЗЕНИТЕ». Но ни в этой и ни в какой другой рубрике нашей газеты вы, уважаемые, читатели никогда не встретитесь ни с Добровольским, ни с Шалимовым, ни с Кирьяковым. Это мы вам обещаем.

РЕДАКЦИЯ «33»

Знамя Зенита, №2, 1995 г.

Перевод в электронный вид - Дмитрий ("gamover") Евдокимов , Ксения ("Ксю") Лужкова, Максим ("Пацифик") Дукельский.

Категория: интервью

banner-shop