Бутерброд (интервью "33" 2004г)
Бутерброд : Футболом я увлекся, когда был еще совсем маленький и еще только начал ходить в школу. Мы жили в коммуналке, и интересом к спорту меня заразил сосед, так как мой отец спортивным болением совсем не увлекался, даже по телевизору не смотрел. А мне стало интересно, я с удовольствием смотрел хоккей по телевизору, потом заинтересовался и футболом. А уже в пионерские годы я стал просить родителей сводить меня на стадион. И где-то в середине 70-х мы с матерью пошли на матч. Был матч с Локомотивом на стадионе имени Ленина. Тогда за Локомотив еще Газаев играл. Это мне больше всего запомнилось. Я ведь уже тогда не просто пришел посмотреть, как мяч пинают, а уже полностью знал составы, всех игроков «Зенита». А потом я стал следить за «Зенитом» еще пристальнее, вел записи по играм – кто когда какие голы забивал. В то время транслировали практически все домашние встречи, и я смотрел все матчи, которые показывали. И передача была такая – «Перед матчем» называлась, как сейчас «Перед туром» есть по каналу «Спорт».
А в 1980-м, когда уже «Зенит» шел на бронзу, мы с друзьями собрались и уже сами сходили на футбол. Тогда был матч с ЦСКА и играли уже на Кирова. В 81-м я был уже на трех матчах. Последняя игра тогда тоже была с ЦСКА, играли в СКК. А мы с другом оказались на 6-ом секторе, верхние ряды которого занимали фанаты. Тогда их было еще не так много, человек 20-30, и весь сектор они занять не могли. Мы сидели под ними и вблизи видели все их флаги, всю эту шизовку.
Следующий сезон начинался домашней игрой со «Спартаком». Тогда у фанатов не было еще групповой покупки билетов на один сектор в СКК. Все их покупали отдельно, потом до матча приходили на 6-й сектор, занимали места, а людям, которые приходили с билетами на эти места отдавали свои, иногда даже более дорогие. Я купил билет специально на 6-ой, меня тоже хотели согнать, но я стал сопротивляться, сказал, что никуда не пойду. Таким образом, я остался на 6-м секторе. И все следующие матчи уже ходил на фанатский сектор. А потом стал ходить и на дубль. Стал узнавать ребят, меня тоже начали узнавать. Но в 1982-м году на выездах я еще не был. Правда, собирался ехать на игру со «Спартаком», но из-за внезапной смерти Брежнева игру перенесли и на нее я уже так и не попал.
Первый выезд мой состоялся в мае 83-го года опять же на «Спартак». Выезд был «дурдомный», впечатления от него остались плохие, что, впрочем, не помешало мне ходить на сектор и ездить на выезды в дальнейшем. А дело было вот в чём. Тогда была дурная система – нельзя было ходить в «прикиде», в шарфах на стадион вообще не пускали, особенно в Москве. По городу мы еще ходили в розетках, но когда приехали на «Спортивную» к нам подошел Клоун и сказал, чтобы шарфы прятали под куртки, иначе отнимут. Спартачи эту систему уже знали и придумывали, как можно отличаться от других, чтобы свои узнавали. Увешивались значками, которые не срывали, ходили в красно-белых полосках на голове, носили так называемые «шнурки» на шее типа пионерских галстуков, только красно-белые.
Еще был паспортный режим и детям до 16-ти было запрещено посещать мероприятия, которые заканчивались позже половины девятого. А матч заканчивался и 20:45 и я под эти ограничения попадал. Мне было 16, но я всегда выглядел моложе своего возраста и меня на каждом кордоне останавливали, проверяли документы. Да и проиграли мы тогда 3:0, поэтому выезд и получился посредственный.
В 1983-м году я больше так никуда и не выбрался, так как жил с родными, своих денег не было. Родители, конечно, давали на кино и еще на что-нибудь, но для выезда этого было мало. Только на первый выезд родители мне дали и на билеты, и на саму Москву, чтобы было, на что купить поесть.
А в 1984-м, тоже в мае, состоялся мой первый немосковский выезд – в Вильнюс. Тогда выезды в Прибалтику считались очень хорошими, почти как за границу. Этот выезд прошел «на ура», хотя Жальгирис и выиграл. Отношения с местными были весьма напряженные, но по городу мы с Клоуном и Длинным ходили в шарфах и к нам никто не докапывался. На стадионе в нас, правда, кидали камни и прочий мусор. А в 1985-ом я помню на вокзале, когда мы ждали поезда в специально освобожденном для нас зале, местные пытались прорваться через ментов. Но сделать они все равно толком ничего не могли. Прорвется один, даст кому-нибудь по морде, получит в ответ, и сразу же его менты забирают. Не было таких столкновений какие происходят сейчас. Я в том же 85-ом даже один к стадиону на общественном транспорте подъехал в своем пусере и с цветами, ходил вокруг, и меня никто не трогал. Только мужик какой-то со своей компанией подошел и говорит: «Мы к вам хорошо относимся, у вас цвета нормальные – цвета моря. Не то, что красно-белые!». Нас там как мясных не гоняли, в речку с моста не сбрасывали. Нельзя сказать, что нас любили, но относились не так ожесточенно как к Москве. А Москву не любили нигде. Правда и нас иногда оскорбляли, «блокадники!» кричали, но не хором.
А в 1984-ом и у нас на домашних матчах начались репрессии. Помню матч с «Пахтакором». Тогда еще автобусы бесплатные с Кирова к метро «Петроградская» подвозили. Но не прямо к метро – там надо было еще пару сотен метров пройти. И на Кировском (нынешнем Каменноостровском) проспекте всех ловили менты, сажали в машину, снимали шарфы и выкидывали обратно. Так что в шарфе на футбол было идти опасно – могли снять и не отдать. Тогда появилась следующая идея – увидел кто-то в ателье полосатый джемпер и спросил, можно ли такой же сине-бело-голубой сделать. Сказали, что можно. И стали с тех пор делать себе такие пусера. Стоили они где-то рублей 30, как три билета до Москвы. Кому-то даже этот пусер в ателье обошелся в 33 рубля. Тридцать три – уже тогда было символическое число. А снять их не могли – это же не шарф, а джемпер, твоя одежда.
А вообще иногда доходило до того, что нельзя даже с мест было вставать на футболе. Секли, кто заводит, и если засекали, то сразу уводили.
Но у нас это продолжалось не долго. Уже в конце 84-го на секторе пытались заводить, вставали человек по 5-6, так, что если заберут, то не одного. Потом и флагами махать стали и постепенно, все снова пришло в норму, не так, как в Москве. У них и флагами-то разрешили махать совсем недавно, ближе к 2000 году, по-моему.
А еще мне запомнилось, когда мы с одного из выездов в Вильнюс обратно в Ленинград вернулись. Мне на учебу не надо было, так как у меня был отгул. И мы - с теми, кто сами не ездили, но нас на вокзале встречали – пошли гулять, выпивать. Сначала на вокзале пива попили, а потом пошли в бар «Дубок», что на Измайловском проспекте возле Варшавского вокзала. Пили там пиво, вино, а закуски почти не было. Мне говорят: «Сходи к стойке, купи чего-нибудь закусить». Я подошел, а выбора там почти не было. Я взял бутерброд, принес его нашим на закуску, и кто-то тогда сказал: «У человека погоняла ведь до сих пор нет, пускай «Бутербродом» и будет». Так я получил свою кличку.
Потом в 84-м году я еще был на выезде на «Торпедо», перед самым чемпионством. А Вильнюс стал настолько любимым выездом, что я его вообще не пропускал, кроме тех двух лет, что в армии был в 86-м и 87-м годах.
Еще был в Донецке на кубке в 85-м году. Тогда меня поразило, что на этот выезд поехало очень мало народу, даже по тем временам. Было только 17 человек, не смотря на то, что «Зенит» стал чемпионом, было самое начало сезона и полуфинал кубка. Нас тогда посадили не на отдельном секторе и даже не в какой-то его части, а прямо внутри донецких болельщиков в два ряда. И вставать не разрешали – другим, говорили, обзор будете закрывать. А стадион там сорокатысячный, и был он битком набит. Рев стоял оглушительный, что-то кричать смысла вообще не было. Ну и проиграли мы тогда. После матча нам подогнали автобус и отвезли на вокзал.
Перед армией в 85-м я съездил в Москву на «Торпедо». Мне нравилось ездить на стадион имени Эдуарда Стрельцова, он у них был очень маленький, уютный. Тогда еще никто из «торпедовцев» в страшном сне не мог представить, что будут два «Торпедо», и одно из них в «Лужниках».
Потом еще был случай, когда мы в Минск выезжали. Поезд уже подъезжал к городу, мы стояли в коридоре около окон. К нам подошел какой-то мужик и спросил: «Вы что, правда на футбол едете?» - «Да, - отвечаем мы, - едем. А что?» - «Вот так, в другой город, на свои деньги?» - «Да, именно так» - «Никак не могу этого понять!» Тогда для народа это дико было – что кто-то выезжает специально на футбол в другой город за своей командой. Блондин ему тогда сказал: «Каждый свободное время проводит по-своему. Кто-то на охоте водку пьет, кто-то на рыбалке, а мы выезжаем в другой город, чтобы попить хорошее пиво и посмотреть хорошо футбол». Ведь на стадионе им. Кирова очень большие и пологие трибуны и хуже, чем там, в нашей стране тогда было футбол нигде не посмотреть. И пиво тогда было в Ленинграде самое плохое, не как сейчас. Водка, правда, была самая хорошая.
Еще вспоминается время, когда был введен сухой закон, и магазины работали с двух часов. И мы в половину второго собирались у «Петроградской» и занимали очередь в магазин. Набирались тогда еще до матча, который начинался в семь. Нас тогда прозвали «группой здоровья», так как мы все время пили за здоровье своих кумиров.
А потом, в конце 85-го, я ушел в армию. Конец этого сезона я не захватил, а когда пришел в 87-м, тот сезон уже закончился, было межсезонье. Говорят, в 86-м, 87-м годах было самое большое количество народу на выездах, но я все это пропустил. А в начале 88-го начались какие-то товарищеские игры на Бутлерова, я пришел туда посмотреть. Встретился со своей бывшей компанией – оказались все те же самые люди. А по весне, когда начался новый сезон, опять начал ходить, на выезда ездить. Ездил в Киев. Тогда это были очень шикарный выезд. На такие выезды обычно ездило человек 30, а тут приехало аж 90. Мы тогда и сыграть вничью умудрились – 0:0. Стотысячный стадион был забит. В отчетах написали, что на стадионе было 97 тысяч человек. Это только потому, что на нашим выделили целый сектор. Я был еще на паре не зенитовских матчей, когда стотысячные стадионы были заполнены под завязку – это незабываемое впечатление. Был в 90-м на игре нашей сборной с Италией, потом на игре «Спартака» с «Наполи». Тогда в «Наполи» играл Марадона – мой любимый игрок. Но за «Наполи» я не болел. Тогда мы (как, впрочем, и сейчас) всегда в еврокубках болели за свои клубы. Не активно на трибуне, но в душе я болел за «Спартак», желал ему выхода в следующий этап. А Марадону просто хотелось увидеть на поле, хотя было даже не известно, прилетит он или нет. В итоге он прилетел, но без команды, только в день матча на собственном самолете.
Побывать на полностью заполненном стотысячном стадионе – это что-то. И не важно, что и матч с Италией и игра «Спартака» с «Наполи» закончились с нулевым счетом – в этих матчах на таком стадионе был важен не результат. Хотя наша сборная, сыграв в ничью, попала тогда на Чемпионат Европы, а «Спартак» выиграл у «Наполи» по пенальти.
В 89-м году ездил, кроме Москвы, в Вильнюс, опять же в Киев. В Киев тогда приехало всего 30 человек.
С Вильнюсом у нас тогда уже конфликтов никаких не было, там нас на вокзале фанаты встречали, рассказывали, где что можно купить. Тогда у Вильнюса мало с кем была дружба. С нами и, главное, с Киевом. Мы сами тогда дружили почти со всеми – только с конями была война. А самые непримиримые были киевляне. У них было только три города, с фанатами которых они дружили – Днепропетровск, Ленинград и Вильнюс. Со всеми остальными они воевали, включая всех своих хохлов.
В Киеве в 89-м тоже кое-что запомнилось. Я тогда в отпуске был и приехал за день до матча, так как в сам день матча поезд на вокзал приходил только в шесть часов. А в семь уже была игра, и приезжать только за час до нее было неудобно. Поэтому я приехал заранее, сходил на дубль, который играл на стадионе «Динамо» (нынешний им. Лобановского). Нас уже на дубль собралось человек 7-8, и киевляне разобрали нас всех по своим квартирам. Меня к себе взял Батя, который работал таксистом. Он был уже солидный мужик, у него был сын-фанат, школу заканчивал. А жена у него куда-то уехала тогда, так что мы с ним за ужином водочки попили, поговорили по душам. В день матча мы встретили своих на вокзале и пошли гулять по Киеву. А на встречу нам киевляне вместе с днепряниками. У них тоже дружба была только с Киевом и с нами, и они даже на наш матч приехали.
Сам матч прошел скучновато, мы проиграли 0:2, по-моему. На стадионе было только 30 тысяч. И нас приехало тоже только человек 30. Тогда как раз Саленко перешел в «Динамо» Киев и играл против нас. Но ничего он там не показал, из игры его полностью выключили, что, в прочем, нам совершенно не помогло.
А один раз я из Киева добирался обратно на халяву. Перед матчем мы с киевлянами пили какое-то очень крепкое темное пиво, и получилось так, что я там в каком-то месте уснул, а когда проснулся, у меня была расквашена морда и пропала сумка, в которой были деньги. В кармане денег почти не оставалось и обратно я возвращался на халяву, ехал в поезде без билета. В сам поезд мы вписались, но потом проводник нас «запеленговал» и, так как шварцнегерским видом я никогда не отличался, решил на меня воздействовать физически. Разбудил среди ночи, стащил с верхней полки и пытался во время какой-то остановки выбросить с поезда. Но я успел толкнуть спавшего на нижней полке Каплю, и он поговорил с проводником как надо. Сказал, что тот сам будет выброшен с поезда, если не оставит меня в покое. Проводник отстал, но не насовсем. Потом нас еще донимал, и нам пришлось уйти в другой вагон. Там везли каких-то новобранцев, мы под них и закосили, договорились по-хорошему с проводником и таким образом добрались без денег до дома.
В 85-м из Донецка тоже ехали вписавшись с поезд. Нас засекли, привели к начальнику поезда, но она оказалась нормальной теткой. Мы договорились, что отдаем ей паспорта, а по приезду в Ленинград привезем ей деньги, пока поезд не ушел обратно. Но когда мы подъехали к городу, она отдала нам паспорта и сказала, что ничего не надо. Хорошая женщина.
Еще вспомнил одну вещь на счет Донецка. Донецк ведь так располагается, что до него поезда либо не доезжают, либо проезжают мимо. После матча мы вписывались в поезд в Ильичевске. А до этого Ильичевска надо было добираться из Донецка на электричке. На собаке мы поехали всей толпой и, конечно, без билетов. Тогда до нас докопались контролеры – «Платите, а то выкинем всех или электричка остановится и дальше не пойдет». У кого-нибудь там и было рубль-два, но платить никто не хотел, так как еще в поезд вписываться да и ехать сколько. Поесть там чего-нибудь купить надо будет и все такое… И народ, который сидел в вагоне, скинулся этим контролерам, чтобы от нас отстали. Вот такие были времена…
Более полная версия данного интервью будет опубликована в будущей книге.
При использовании данных материалов ссылка на «Знамя Зенита» и ULTRAS 33 обязательна.
