Тёзка (интервью "33" 2004г)
Тёзка : На стадион я начал ходить с 1984-го года. Первый матч был «Зенит» – «Динамо» Киев, мы тогда выиграли 2:0. Попал на футбол я случайно, друзья по пионерскому лагерю затащили, ну мне и понравилось. Сначала я ходил на 14-ый сектор, билеты туда стоили недорого - по 10 копеек. В 33-ий сектор я перебрался после моего первого выезда, это уже было в 85-ом году - на «Спартак», когда в Москве проходил фестиваль молодежи. Произошло это совершенно случайно. Мне позвонил Мишель (мы с ним вместе учились) и говорит: «Поехали на выходные в Москву на «Спартак». На что я ему ответил, что я бы и поехал, да денег нет. Наш разговор услышала мама и спросила, что хотел Миша. Я автоматом и ответил: «Да на фестиваль зовёт в Москву!». И мама меня с легкостью отпустила, да еще и денег дала. Съездили мы в Москву, а по приезду меня мама спрашивает: «Ну, как футбол?». Я говорю: «Какой футбол, я же на фестивале был». Она отвечает: «А фестиваль будет только через неделю!». Вот так забавно состоялся мой первый выезд. После этого я уже начал думать о том, чтобы перебраться в 33-ий сектор. Мне нравилось, как там все выглядит со стороны. Флаги, цвета… Красиво! А потом Мишель мне сказал: «А что ты сидишь на 14-ом? Пойдем на 33-й!». Так я на нем и оказался. В то время он представлял из себя группу людей, сидящих в основном по центру сектора. Никто не занимал места согласно купленным билетам и никаких проблем из-за этого не возникало. Если кто-то начинал что-то кричать, заводить, и прибегала милиция, то остальные старались кричащего загородить собой, так как в толпе человека довольно легко потерять и потом не найти.
Но с милицией в разные годы складывались совершенно разные отношения. В одно время запретили вообще всю атрибутику. Из-за значка могли не пустить на игру, либо вообще забрать в милицию. Значки все, естественно, тоже забирались. Такие были репрессии.
Затем я уже чаще стал ездить на выезда. Помню, как в один из первых выездов обменяли в каком-то магазине мои часы на бутылку портвейна, из которой мне достался только один глоток, все остальное выпили старшие ребята. Но после этого я уже больше втесался в компанию, стал ходить на сборища перед стадионом им. Кирова, и перед комплексом на теплотрассе. Собирались там и распивали портвейн.
Хорошо запомнился выезд на кубок в Могилев, уже точно не помню, какой это был год. Я тогда в армию не пошел, сбежал из больницы, вписался в поезд к молодой проводнице, в ее купе. Ревизию в вагоне пережидал полчаса на полке над дверью под каким-то рваным одеялом, рядом с батареями и какой-то арматурой. Но проводница хорошая оказалась, даже пивом потом меня угостила.
Приехали в Могилев, человек 50-60. Там нас встретили местные фанаты и до матча всё было очень хорошо. А после матча в нас уже камни полетели. Нас построили колонной, окружили ментами и повели на вокзал. Тогда я первый раз увидел Беломора. Он тогда вернулся из десантных войск, казался мне таким здоровым дядькой. Он шел впереди всех и отпугивал местную гопоту. Привели нас на вокзал, поместили в отдельный вагон электрички, поставили в тамбуре по менту и повезли до Орши. А Мишель успел на вокзале узнать, что какой-то поезд идет прямо до Ленинграда и догоняет нашу электричку. Он умудрился на какой-то станции от нас слинять. Прибыв в Оршу мы узнали, что где-то на магистрали произошла авария и поездов не будет до самой ночи. Мы пошли гулять. Нашли где-то портвейн, наелись клубники, искупались в Днепре, вернулись на вокзал, подрезали в буфете холодных пирожков и стали ждать поезд. Ночью подошел этот поезд, мы туда залетаем, вагон вообще пустой, и вдруг голос: «Чего вы шумите?!». Оказывается, в этом вагоне Мишель сидел. Он полночи на какой-то станции на скамейке под дождем с местными мужиками в карты играл, пока поезда ждал.
Запомнился хорошо выезд в Минск на Кубок федераций. Нас было тогда человек пять. Чиполино там от местных дубиной по пальцам получил, чуть мизинец не оторвало. Потом нас пятерых забрали менты, умудрились всех запихать в один козелок. Я там в такой тесноте умудрился у мента пистолет из кобуры вытащить, а потом обратно засунуть. Привезли нас в отделение, спросили, кто чего пил. Мы ответили, что пиво пили. А у меня с собой палка была, алюминиевая, из трех частей, для флага. Так нас самих отпустили, а палку у меня отобрали. Я со злости перед отделением прямо оторвал ветку какого-то каштана и сделал флаг.
Московские выезды были обыденностью. В Вильнюсе было поэкстримальнее. Выезд на выезд не приходился. Бывали и спокойные, бывали и с заморочками. Лично я там ни в какие передряги не попадал. Но один раз мы были в Вильнюсе с Левшой, который тогда болел, и пить ему было нельзя. К тому же уже сухой закон ввели. А выпить-то хотелось. Вдруг смотрим, идет мужик с полной авоськой бутылок вина. «Где взял?» - спрашиваем. «Да там, за углом, в магазине». Пошли за угол, а там магазин металлопосуды. Мы в него заходим, смотрим – между утюгами всякими, кастрюлями бутылки с белым сухим вином стоят. Я себе вина взял, а Левше мы на рынке клубники и черешни накупили. Я пил вино, а он ягоды ел, вот так бывало...
Потом был двойной выезд, году в 87-м. Сначала в Минск, потом в Киев - я тогда в отпуске был. А из Минска в Киев мы ехали вместе с каким-то парнем, который тоже был в отпуске и в Минске жил в гостинице рядом с двумя грузинскими шоферами. Когда мы уезжали, их в номере не было. Мы у них забрали колбасу, половину торта и бутылку шампанского. Оставили записку: «Ребята, извините, но нам очень надо, нам ехать далеко». На вокзале у девушки в справочном спросили, как от Минска до Киева на электричках добраться, она нам весь маршрут и расписала.
Ехали мы нормально. Сначала с пивом, пока деньги были. Потом в каких-то плацкартных вагонах, где ни дверей не было, ни окон. Народ прямо с козами заходил… А мы в этом вагоне с тортом, бутылкой шампанского, с колбасой копченой. Мимо какая-то бабушка проходила: «Что же вы без хлебушка-то едите?». Дала нам хлеба к колбасе с шампанским. Потом опять пересели в нормальную электричку, познакомились там с девушкой, студенткой какого-то местного университета. И первую ночь в Киеве ночевали у нее в общаге со всеми вытекающими из этого последствиями. Потом нашли местных фанатов, перебрались в другую общагу. Такое было путешествие. После того, как вернулся в Ленинград еще недели две «окал» и «акал» по-хохлятски.
Вспоминаю, как в 84-ом году золото завоевали. Это была просто какая-то эйфория. Нам мастер из ПТУ чуть ли не отгулы давал, когда узнал, что мы на футбол выезжаем. Нас спрашивали – «Едите на футбол или нет?». Если мы говорили, что да, едем, то отмечалось, что нас в этот день на занятиях не будет.
У нас была практика на втором курсе, мы шнуры собирали для пылесосов. И какой-то гад поставил перемычку с надписью «Зенит – чемпион», чтобы на заводе этот пылесос грохнулся. роизошло замыкание и все увидели эту перемычку. Естественно все сразу подумали на нас, а мы к этому вообще были не причастны, такими диверсиями не занимались.
Шарфы в первое время были у всех еще двухцветные – сине-белые. Потом пошел бум на пусера. Красивые, легкие. 30-40 человек на секторе в этих пусерах выглядели таким ярким пятном, красиво смотрелось. Сине-бело-голубой пусер в то время был очень крутой вещью. Знакомая девушка из Пскова, которая училась в Ленинграде и жила в общаге сама себе сшила такой трехцветный пусер…
Флаги доставали кто где. Я свой первый флаг купил за три рубля. Он был старый, сёкся при каждом порыве ветра. Я его «Моментом» склеивал. Потом поменял его в комплексе у каких-то молодых на новый. Подошел к ним, - «Вы молодые, - говорю, - вам такой новый флаг не нужен. Держите этот, а нам свой отдайте». До сих пор вспоминать стыдно.
Первую розу мне мама вязала. Длинный был такой шарф, метра три, наверное.
В Москве, помню, на улице (или проспекте?) Карла Маркса, не далеко от улицы Горького был хороший бар. Вход туда стоил 50 копеек. Там стояли автоматы, которые за 20 копеек наливали тебе полкружки пива. Так же можно было взять какой-то пивной набор – сушки, креветки, окорок куриный… Мы (т.е. старшие ребята) брали себе к пиву всегда креветки. А молодежь, которая была с нами, глядя на нас, тоже набирала себе креветок. Но так как есть их они не умели, то через некоторое время все их креветки отдавались нам, а себе они покупали чего-нибудь другое. Все время пребывания в Москве, кроме футбола, много времени мы просиживали в этом баре.
Если говорить о взаимоотношениях с москвичами, то всегда все было по-разному, раз на раз не приходилось. Могли наехать и после матча со «Спартаком», но это всегда были люди к фанатам отношения не имеющие. С самими фанатами ничего подобного в те времена практически не было. И с ЦСКА, даже если общее отношение – война, между собой ребята все равно могли дружить, ночевали друг у друга.
Со стороны окружающих людей к фанатам чувствовалось некое уважение. Хотя я тогда еще ходил в рок-клуб, это была тоже своя тусовка, другое неформальное движение. Там тоже был свой стиль, свои сборища. Хотя портвейн был одинаковый, что там, что там…
Милиция нас очень не любила. Была такая «Голубая дивизия», в которой служили «сыночки». Они как бы и не в армии, но служат. В СКК один из них меня забрал то ли за флаг, то ли за то, что я кричал что-то. Отвели меня тогда в туалет, слегка попинал и отпустил. А через неделю, когда после следующего матча я просто выходил со стадиона, он опять меня увидел, схватил и опять еще с каким-то ментом повел в туалет. Но тогда я был с друзьями и они последовали за нами. Менты от них пытались отвязаться, но не получилось. Тогда меня просто сдали в отделение, хотя я вообще ничего такого не делал.
О европейских фанатах в то время мы знали не очень много. У Мишеля были какие-то журналы, где на обложках были эти европейские фанаты. Мы их даже фотоаппаратом переснимали, на черно-белую пленку. Валера приносил импортные журналы и показывал нам фотографии как болеют в Италии: флаги, ленты, огни. Было с кого брать пример - с Запада. Мы его очень любили… за кроссовки «Адидас».
Понятия фанатской моды как таковой в то время еще не было, но фанаты всё равно всегда пытались отличиться от толпы. Многие тогда любили группу «Секрет» и ходили как те – в костюмчиках, в ботиночках. После матча, бывало, ездили на концерт в какой-то ДК, просили их спеть песню «Зенит – чемпион». Вот такое интересное было время.
Материал подготовил Виталий Й. (2003-04 год)
Более полная версия данного интервью будет опубликована в будущей книге.
При использовании данных материалов ссылка на «Знамя Зенита» и ULTRAS 33 обязательна.
