Олег Баглаев (интервью "33" 2004г)
Баглаев : На футбол я начал ходить с 1981-го. Тогда еще ходили со старшими, а с 82-го уже начал ходить сам. Я тогда жил на Пискаревке и нас на футбол выезжало человек двадцать – банда такая. Мне тогда было лет 11-12. Я же еще занимался футболом, сам играл, поэтому мне было интересно, я приобщился к этому делу. Сам я тогда сидел на 14-м секторе и 33-й, конечно, видел. Со стороны было очень интересно туда смотреть, и мы решили, что надо идти именно туда. Но сам я попал на 33-й не сразу. У нас был один знакомый человек по кличке «Нотариус». Он считался основой 47-го сектора. Был монахом, еще там кем-то… И сначала мы попали на 47-й. А оттуда уже начали потихоньку перебираться на 33-й. И году в 83-м я уже был на 33-м секторе. Тогда было такое разделение на «левых» и «правых». 47-й сектор считался «левым», на нем тоже чего-то кричали, зажигали, а 33-й – «правым». Между ними были очень натянутые отношения. Тот же Кастет, Чиполино ходили постоянно на разборки. Я на знаю точно на какой почве эти разборки возникали… Может на флаги, на шарфы опускать хотели. Шарфы тогда были у каждого свои, особенные. Каждый знал у кого какой шарф, какой вязки… У кого-то бабушки на спицах вязали, а самыми крутыми считались шарфы машинной вязки. И очень крутой вещью считался пусер. У меня самого он появился году в 85-м. Причем они тоже были разного качества. И в городе было всего два-три ателье, в которых можно было заказать себе пусер. А на Кирова тогда перегородок между секторами не было, можно было за тайм перебраться с одного на другой под видом, что тебе в туалет надо, например. Ведь на 14-й сектор тогда билеты по 10 копеек стоили, а на 47-й, 33-й – по рублю.
Но тогда еще нам билеты выносили со стадиона на эти сектора... Это легко было, только потом менты стали засекать. И время было такое – на футбол как на праздник. Это сейчас у людей возможностей много: захотел - за границу поехал, захотел - еще куда… Тогда по-другому было. И готовились к этому празднику всегда. И в день матча мы выезжали с самого утра с Пискаревки на остров. Стартовали в 9 утра, хотя сам матч был в 7 вечера. Собирались на знаменитом трамвайном кольце, туда весь народ подходил. На трамваях приезжали, рядом сбоку автобусы останавливались бесплатные, с Петроградки. Простояв там два часа ты мог встретить практически всех. Правда некоторые люди прибывали туда уже непонятно в каком виде… На Петроградке тогда портвейном закупались. Он всякий разный был, но у нас особенной популярностью пользовался 33-й. Еще очень стильной вещью считался инженерский дипломат. Еще кроссовки были, джинсы «Салют», но дипломат в особенности. Тогда на футбол вообще все ходили с дипломатами. Очень солидно смотрелось. Я сам ходил с дипломатом, на котором была пара каких-то наклеек. Наклейка сборной Англии была, за большие деньги купленная. А сам дипломат был полностью забит портвейном. Пива-то в бутылках по городу тогда было не достать, только по большим праздникам. Да и дорогое оно было по нашим деньгам - 56 копеек за пол-литра. Поэтому все пили портвейн за 2 рубля, иногда за 2-50 – градусов больше. Такой был портвейн, что сквозь него солнца на просвет не видно было. У нас был один человек, который на халяву умудрялся выпивать до двух бутылок портвейна. Ходил от компании к компании, которые на берегу Финского сидели, втирался, ему стакан наливали, он пил, закусывал и дальше шел… В общем, с тем временем связаны приятные воспоминания. Тогда такого классового деления не было, люди добрее были. Заснул пьяный на скамейке – в худшем для него случае часы снимут, могут кошелек вытащить. А сейчас – сначала менты разденут, потом бомжи разденут, а потом еще гопники какие-нибудь по башке кирпичами настучат. Хотя и пили тогда… Не курили, правда. Я лично не видел, по крайней мере. В «Сайгоне» если только… Когда я перебрался на 33-й сектор у меня появились новые знакомые. Прежде всего я познакомился с Андреем по кличке «Конь», по-моему. Познакомился потому, что он недалеко от меня жил. Большой был любитель выпить (тогда вообще много было любителей выпить). Сначала с ним ходил, потом познакомился с Фокой, Мишелем. С людьми моего возраста то есть. И меня втянуло в это дело. Первый выезд у нас был очень интересный. Я в 84-м закончил школу – 8-й класс, с меня требовали, чтобы я куда-то трудоустроился или учился дальше, а я вместо этого поехал в Москву на финал кубка с «Динамо». Там мы все нажрались и спали на ВДНХ на скамейках. Все скамейки забиты были. Там была вся основа 33-го сектора на тот момент – Марадонна, Ихтиандр, Вася Петрович… В газете «Футбол – хоккей» было написано, что на финале кубка в 84-м на выезде присутствовало 15 тысяч человек. Во всяком случае там было больше 10 тысяч точно. Я слышал, что предприятие ЛОМО заказало много автобусов, дополнительные поезда были пущены… Играли на стадионе им. Ленина («Лужники»). Газаев в то время еще играл, помню. Мы тогда проиграли, к сожалению. В Москве же в плане поддержки очень плохо было – флаги нельзя, ничего нельзя. «Шайбу, шайбу» кричали… Тогда и первый наезд динамиков состоялся. Их много было, как грязи… В 84-м я еще в Минске был, в Вильнюсе, наверное. В Москве – несколько раз. В Киеве навряд ли… Точно уже не помню. В Минске мне понравилось, очень хороший город. И люди там нормальные, ночевали мы у них. И поили нас и кормили. Ничего плохого сказать не могу. Вильнюс – это экстремальный выезд конечно. В 84-м особых заморочек там не было, а в 85-м уже началось. На вокзал приезжаешь, а они начинают камнями швыряться. На площади тоже были заморочки. А в 87-м, кажется, году мы там надебоширили, ларек с газетами разгромили. Не фанаты, а ребята, которые рядом со мной жили. Они тоже могли на выезд съездить… Беспощадные к врагам «Зенита» были. Настоящие хулиганы по нынешним меркам. Мы на остановке стояли, что-то про троллейбус спросили, а нам в ответ – ««Зенит» - паразит». Любимая кричалка у них тогда была. И тетка из ларька что-то вякнула. Мы этот ларек и разгромили. И сразу же всех в каталажку… В то время это могло сроком закончиться. Меня через сутки выпустили, а остальные только через неделю вернулись. Вильнюс – это самые запоминающиеся из тех лет выезда. Постоянное ощущение, что вокруг тебя вражеская территория - не то, что Москва. А сейчас слышали, что они заявили? Что Россия им денег за оккупацию должна. млрд. насчитали… По тем годам мне больше всего запомнились фанаты московского «Спартака». Самые лучшие фанаты в союзе были. Флаги, шарфы, ленты… То что сейчас «перфоманс» называется. И много их было. «Кони» по сравнению с ними на третьей или четвертой ступени находились. А на втором месте «Динамо», может быть «Торпедо» - тоже неплохо смотрелись. А с «конями» у нас тогда еще и проблемы были. Не те были люди, с которыми дружить можно. И «мясники» нас об этом предупреждали. Если вспоминать стычки с «конями», то сразу приходит в голову драка в 85-м году на Кирова. Тогда была кубковая игра и дубли играли на Ленина. Мы пришли посмотреть на дубль, и туда же явилась вся «конская» основа. Человек пятнадцать, у меня даже фотка сохранилась с того времени. Смотрели они на нас, смотрели, а потом пошли и нажрались. Но в тот день все вроде было нормально. А на следующий на Кирова уже была потасовка. Там «кони» мужиков гасили, по-моему. Или каких-то левых с 4-го сектора. Но я еще крики какие-то помню типа «Армейцев не трогать!». Но драка была. Мы с конями в то время во многом не дружили из-за «мяса». Они нам в упрек постоянно ставили, что мы с «мясными» водимся. Хотя некоторых из «коней» я знал хорошо. Марину, например. Сколько лет прошло, а в памяти все это противостояние до сих пор осталось. И в душе тоже. И даже когда смена поколений произошла. Когда я в армию уходил в 89-м, то с «конями» у нас были непонятные отношения. Войны как таковой не было, перестройка тогда эта началась, все отвлеклись немного… «Зенитчиков» и в те времена (и сейчас) называли «гнилой бандой». Не было какого-то единства, был полный разброд. Те же «левые» с 47-го сектора могли после матча пойти гонять воронежских, которые «Факел». И киевлян могли гонять, и минчан. Хотя люди с 33-го сектора этим не занимались. Это проявление нашего менталитета. И не только к фанатскому движению это имеет отношение. То же самое и в бизнесе и в политике и в самом укладе жизни. И у классиков, кто а Питере жил, такое проскальзывает – может быть так, а может быть и так… Все как-то неоднозначно, нету какого-то единства. И на фанатизме это отразилось. Среди нас тоже нет единства. Двадцать могут куда-то пойти, а двадцать два скажут – «А зачем нам это надо?» - и культурно отмажутся, продинамят. Культурной столице - культурный баранизм. Но это наш менталитет, его надо воспринимать таким, какой он есть. Иначе это не был бы город трех революций. Даже Ленин, сделав здесь революцию, уехал в Москву, потому что понял, что тут у него больше ничего не выйдет. Так живем. А чтобы такой фигни не было, не надо города на болотах строить. Климат очень многое решает. У нас знаете, как давление скачет? У меня в доме немецкий барометр стоит, сразу все засекает. У Достоевского от этого крыша и ехала. И на себе я это тоже ощущаю. Какой бы ты ни был - от настроения никуда не денешься. Оно на все влияет, от этого и неопределенность. И среди нас было то же самое. Вроде бы фанаты, вместе держаться должны, а на самом деле купчинские отдельно были, Маркиз со своей бандой, Клод – со своей, я тоже отдельно со своими… На какие-то группки все разбиты были. Однако, был 33-й сектор. Собирались вместе, и прогресс был на лицо в проносе флагов, древок… Я как свой флаг проносил – ломал в парке ветку, вставлял в штаны и шел, словно хромой. Таких хромых там человек тридцать набиралось. Тогда не шмонали так, как сейчас – файеров никаких не было. А все флаги ведь были на учете. Когда люди ехали на выезд, звонили, просили дать флаг, шарф, шапку. Сколько я свой шарф на выезд давал… Многое сами делали. И футболки и флаги. Я сам флаг шил. Три раза, на машинке. Тогда появился этот «Юнион Джек», его на все разбирали – на штаны, на флаги… Я тогда покупал журналы, вырезал оттуда фотографии зарубежных фанатов, информацию по ним. Тогда ведь у половины до конца 80-х черно-белые телевизоры были. Пересказывали друг другу – «Вчера в новостях показывали две секунды итальянскую шизу…». Я на эти журналы истратил тогда очень много денег. Итальянский журнал стоил рублей 10. На эти деньги три дня можно было жить спокойно. Покупаешь журнал, потом опять продаешь, но уже дешевле, потому что он уже с вырезками. Чем еще запомнились 80-е, так это тем, что было много личностей. Сейчас все деньги зарабатывают и только. А тогда можно было устроиться дворником и спокойно ездить на выезды. Поет ведь Гребенщиков про поколение дворников. Фан Муммий-Троль вообще выходил якобы ведро выносить и уезжал в Киев вместе с этим ведром. У него папа, кстати, в мэрии работал не последним человеком. Нас (из-за этого) в Днепропетровске году в 86-м даже накормили на халяву, человек 15, наверное. А Днепропетровск был тогда закрытый город, там иностранцев вообще не было. И когда кто-то приезжал с иностранным шарфом – я с «Аяксом» приехал – сразу «спецы» подходили, оперативники… Еще помню, как у Кобзона на свадьбе вино покупали. Приехали в воскресенье, все магазины закрыты, а какой-то мужик сказал, что у Кобзона (точнее его сестры) сегодня свадьба, идите туда, может вам продадут. Мы и пошли. А у нас такой человек был – Лимон. Он подошел прямо к Кобзону и говорит: «Товарищ Кобзон, можно у Вас вина купить?». Нам просто дали вино, бесплатно. Говорят в то время у кого-то из фанатов на свадьбе вся группа ДДТ гуляла. Я сам не знаю, но ведь тогда так было… Мы с братьями Сологубами из «Странных игр» в одном дворе жили, я хорошо Гришу знаю. Была такая пивная – «Мутный глаз», там все собирались, общались... Один человек меня возил к Цою пластинки менять. Тогда про какой-то рок-клуб знали человек двадцать. Все это гонимо было, про концерты узнавали по телефону. Фанатское и рок-движения были близки. Фанаты считались прогрессивной частью молодежи, рок тоже был прогрессивным течением. Одни тогда состояли в комсомоле, пахали на заводах, другие работали вахтерами и могли спокойно ездить на выезды. Кстати, была статья где-то про ленинградских фанатов, как они на прополку ездили. Был такой человек – Панк, Панкуша, Виталик его звали, кажется. Так вот когда вышли разгромные статьи про фанатов, что трамваи поломали, стекла повыбивали… И была создана прикомсомольская организация специально для работы с фанатами. И Панк как-то в эту систему влез и предложил привлекать фанатов к сельскохозяйственным работам. И группа фанатов ездила куда-то пропалывать турнепс. Про них даже в газете написали – молодцы, мол, фанаты, ездили на поле… Воспитательные работы такие. Я бы сейчас тоже предложил тех, кто как-то проштрафился привлекать на какие-то общественно полезные работы. Так что чем запомнились 80-е годы – собственная юность и что ни человек, то личность. Баранизм, конечно, был, никуда от него не денешься. «Обувание» флагов, шарфов, денег, вина. «Сколько выездов? Пять? А у меня двадцать, так что я повыше буду». Со всеми вытекающими. Сейчас уже выезды никто не считает. Но самое печальное, что люди уже не представляют себе идеи – зачем они ходят на футбол. Кто-то ходит на футбол, что кого-то там «завалить», совершенно не представляя себе смысла этих «заваливаний». Правильно сказал комментатор Уткин, что английские болельщики – совершенно незабываемое зрелище. Стоит только услышать, как они все свой гимн поют… И Титов по поводу своих впечатлений от ЧЕ в Португалии сказал, что первое, что поразило – отсутствие ажиотажа по этому поводу, и второе - английские болельщики. У людей есть идея, они знают, для чего с самых пеленок в этом соку варятся. У нас такого нет. Но я сейчас понимаю, что кроме нас самих создать что-то подобное некому. Не придет же со стороны какая-то агитбригада, которая всем объяснит как надо делать и как не надо. Нужно самим сейчас закладывать кирпичики в фундамент нашего менталитета, чтобы в будущем иметь эту самую идею. Само по себе ничего не появится. И деятельность всяких скептиков, которые считают, что ничего не получится и «лажают» все, что начинает проявляться в этом отношении, я сильно не одобряю. Был интересный выезд в Киев году в 86-м или в 87-м, когда там «Алиса» выступала и мы с Кинчевым в одном поезде ехали. Он тогда нам много чего интересного рассказал. Интересно, что хохлы вместо «Алиса» на концерте кричали «Олиса». Корка такая была… Кинчев хорошо относился к фанатам, хотя сам футбол любил не очень. В интервью такого никогда не говорил да и песен про футбол у него не было, как у Майка. Еще тогда очень был популярен «Секрет». Были у нас «секретчики», ходили – черные пиджаки, зауженные брюки, белые рубашки, красные носки и галстуки и черные ботинки. Хорошо то, что у нас в Ленинграде не было «люберов» как в Москве или им подобных. Я в то время пытался как-то «вертеться», на жизнь себе зарабатывать, хотя в то время это считалось вообще преступным. Меня тогда даже за то, что я учил финский язык забирали в детскую комнату милиции. Если учишь финский язык, значит, хочешь сбежать за границу. Принести финскую газету в училище считалось чуть ли не криминалом. Помню, как еще в 84-м году в школе, которая находилась около Пискаревского кладбища, не перемене поменял пионерский галстук у каких-то американских туристов. На жвачку какую-то, на ручки, сигареты что ли… Не помню. Прибежал обратно в школу, а там уже людей построили. «Предатель родины, - говорят, - он вас всех отравить хочет. Выворачивай карманы». Я вывернул. «Видите, - говорят, - все это отравлено». После этого меня исключили из пионеров, в стенгазате написали – «позор спекулянту Баглаеву»… или «предателю родины», не помню. Я был очень зол на того человека, который эту стенгазету нарисовал, хотел его где-то в подворотне встретить... Сейчас это все смешно, а тогда я, придя домой, провел у себя срочную ревизию, все иностранные газеты выкинул, кассеты отдал кому-то, так как мне сказали, что вечером милиция приедет, все изымут и так далее… А после погромов трамваев вначале 84-го, перед игрой «Зенит» - «Пахтакор» на входе на стадион Кирова поставили Ментов, оперативников, и всех людей, которые несли на себе значки какие-то и вообще что-то похожее на цвета забирали в отделение милиции, которое там на Кирова и было. Давали бирочки с номерами (у меня 29-й был), спрашивали, кто такой, что тут делаешь, откуда значок, кого еще их фанатов знаешь, фотографировали и переписывали паспортные данные… И отнимали все. Там целые мешки стояли с розетками. Не знаю, что там другие говорили, но я сказал, что пришел первый раз, надел значок, больше никого не знаю. Обычное «лечилово», короче… Мне выдали повестку явиться на Литейный в такой-то день к такому-то кабинету, но я эту повестку выкинул и никуда не явился. И меня больше никто не трогал. Хотя люди, говорят, ходили и им там настоящие допросы устраивали. А ведь разбить стекло в трамвае кто угодно мог, так же не отследишь. Хотя в трамвае все время находились работники милиции – по два, по три человека в каждом вагоне. Доезжали до того места, пока все на Василеостровской или на Петроградской не выйдут и потом возвращались с трамваем обратно. Потом уже на секторе на каждом ряду сидели сотрудники милиции и, когда начиналась шиза, могли спокойно выцеплять того, кто заводит. Кастет заводил почти всегда, его и уводили. Еще кого-то уводили, уже не помню. А так менты отбирали древки, флаг могли отобрать. Пьяных забирали. С пьяными было много корок. Походы в женские туалеты… Мы как делали – заходим на Кирова, у нас спрятан портвейн. На сектор не пройти, в мужском туалете стоят менты. «Извините, - говорим, - девушки, нам выпить надо». А они отвечают – «Заходите, ребята». Заходили в женский туалет, закрывались, пили там портвейн. Еще мне нравился СКК. Там была хорошая акустика. С «Араратом» мы там на кубок играли, по пенальти то ли выиграли, то ли проиграли, не помню. Кричали – ««Арарат» - Ереван, стадо диких обезьян». На базу на Удельную ездили постоянно, смотрели на тренировки. Нас тогда никто не выгонял, Садырин ни слова не говорил. Тогда правда и денег таких не было, которые портят людей. На дубль постоянно ходили. Очень много свободного времени я проводил на футболе. Турниры побратимов-городов, игры вторых сборных… На Петроградке существовал клуб любителей футбола, в котором руководил Спиридонов, бывший игрок «Зенита», мы там по понедельникам собирались. Что касается понятия фанатской моды, то тогда большинство одевались так, как позволяло финансовое положение. Люди, у которых родители не имели большого достатка, одевались в то, что было. Те, кто был из более благополучных семей могли одеваться модно – кожаные куртки, джинсы, кроссовки. Я старался одеваться прилично, потому что «мажорил» и у меня были хорошие вещи. Пределом мечтаний у нас считался шарф какого-нибудь иностранного клуба, желательно английского, и футболка. Когда к нам «мясники» приезжали в 85-м году, у них многие ходили в футболках «Нотингем Форест», «Ливерпуль». А у нас у трех человек только такое было. Кстати, почему шарф у нас называется «розеткой». Я думаю, что это произошло от слова «розетте». Такой круг с двумя ленточками, которые «бритиши» носили в 80-е годы. Шарфы у нас гуляли. Кто-то «выморочил» какой-нибудь шарф - «Селтик», например. И уже к нему звонки начинались – «продай за 30 рублей» - «А я даю 40», и так далее. Выделялись люди в пусерах. «Пусер» по-фински джемпер, кстати. Их тоже далеко не каждый мог иметь. Но в общем не так уж важно было то, как ты одет. Вспоминая те годы не могу сказать, что люди оценивали себя и друг друга по одежде. Кто ты есть на самом деле ты показываешь на секторе, на выезде. И совершенно не важно при этом во что ты одет. Кстати, к вопросу почему фанатов «Зенита» стали называть мешками. После того как мы стали чемпионами ЛОМО огромным тиражом выпустило пакеты ««Зенит» - чемпион», и все накупили себе этих пакетов и ходили с ними, на выезда ездили. Поэтому нас и прозвали «мешками». А чемпионский год запомнился на всю жизнь. Аншлаг с «Динамо» - Киев, аншлаг с «Факелом»… Да и вообще аншлаг на Кирова – это незабываемое зрелище. С последней игры в СКК с «Металлистом», кажется, домой я вернулся вообще под утро. Пили всю ночь, по Невскому гуляли толпами. Ноябрь, холодно, а мы праздновали. Кто-то даже предлагал в фонтанах искупаться, но фонтанов уже не было. Меня Вася Петрович как-то свел с югославами в конце 80-х. Был какой-то серб, Зоран – ультрас «Црвены Звезды» - с которым мы фотками обменивались. Он мне такие шикарные фотки присылал про то, что у них там творилось – просто супер, настоящая Италия. Православный был человек, мир-дружба с русскими, все такое. Я с его помощью опубликовал в журнале SUPER TIFO фото фанатов «Зенита», году в 87-м или 88-м. Через него переслал, так как на прямую тогда было не отослать. За рубежом эта фотка многих очень удивила – что в России какие-то флаги есть, фанатизм… Тогда такая посылка за границу была уголовно наказуемым делом. А потом там началась война и Зоран на этой войне погиб, мне его знакомые письмо прислали. Основная группа фанатов пришли в движение в 83-м, 84-м годах. Какие-то единицы приплюсовывались вплоть до 90-го, были люди, которые приходили, потом уходили, но все основные – начала 80-х. Компания у нас была хорошая, личности собрались незаурядные. Помню, ехали в Днепропетровск в поезде, и Верблюд с Лимоном стали кричать, что все евреи и цыгане к утру тут окажутся повешенными. Пришел проводник, стал то ли у Лимона, то ли у Верблюда требовать билет. А проводник был бородатый, его за бороду схватили – «Сейчас ты нам сам билет покажешь». Сняли с него фуражку, бегали в ней по вагону, требовали у всех билеты. Сам проводник куда-то ноги сделал… В Вильнюсе как-то зашли в бар пива выпить. Ждали бармена минуту, вторую, а его все нет. Тогда Шарапов или Лимон (точно не помню) – сам встал за стойку и начал всем пиво бесплатно разливать. Потом добрался до каких-то дорогостоящих товаров… Прибежал бармен, крики поднялись, визги… В Днепропетровске на халяву поело человек 15. Там заводская столовая была и в ней что-то типа шведского стола. Один подходит, берет тарелку и за спиной передает – тарелка исчезает. Повариха куда-то ушла, только кассир на кассе сидит. Они там пробили пару порций, а 15 человек поели. Повариха приходит – а там голяк полнейший, и все сидят, жрут. Пока она соображала в чем дело, уже все съели. Потом крики начались: «Воруют, сволочи!»… Были в то время у некоторых и националистические идеи, негров многие не любили… Выпили портвейна и пошли искать, гасить. Около негритянских общаг постоянно драки были. Ходили слухи, что во время олимпиады на Тихорецком негра утопили. Мы там купаться боялись. Нас кто-то испугал – искупаетесь, мол, и черными станете. Нам было лет по 11, и мы боялись. Если вспоминать, то с десяток случаев нападок на негров можно припомнить. Хотя нападения фанатов на негров не были закономерными. Идеи скинов у некоторых людей проявлялись, но самих скинов тогда еще не было. Это потом, в начале 90-х, и стили музыкальные появились - oi, хардкор. Я, когда в конце 80-х служил в армии в Германии, уже там понял, что скины – это реальная сила. Мне и югослав и итальянцы писали, что у них такое присутствует. Я сам к подобному ни в коем случае не призываю. Но если люди хотят с этим бороться, то бороться надо путем повышения уровня жизни. Если человек живет хорошо, то ему не важно, кто там негр, кто китаец… Хотя и гораздо более благополучных странах, таких как Швеция, это все присутствует. И на таком уровне, что об этом боятся говорить. Получается, что не так все просто в этом мире.
Материал подготовил Виталий Й. (2003-04 год)
Более полная версия интервью будет опубликована в будущей книге.
При использовании данных материалов ссылка на «Знамя Зенита» и ULTRAS 33 обязательна.
